Надежда дает предвкушение радости и света в «конце туннеля», надежда укрепляет двойственность существования, где мы, словно белки, мчимся в колесе сансары в погоне от боли к счастью. Надежда — древний наркотик, на который конкретно подсажено все человечество. Когда блаженная доза надежды исчерпывается, приходит ломка в лице безнадеги и обреченности. Потеряв надежду, мы подвисаем в жуткой безопорности, словно ухнули в бездну, из которой нет спасения.
На фоне беспросветного отчаяния, когда кажется, что терять больше нечего, в какой-то момент приходит отрешенность и спокойствие. Стена безнадеги чуть трескается, и сквозь тонкую брешь, начинает пробиваться свет недвойственности, намек на холодное, безусловное счастье просветления. Но если безнадега не была тотальной и всеохватывающей, эта космическая промежность захлопывается, безнадега и обреченность растворяются, и снова приходит она. И каждый раз мы цепляемся за надежду, словно за нить спасения в безусловном хаосе бесконечности. Она дает нам «силы», смыслы и стимулы жить, действовать и развивать ся.
Каждый день, каждый час, каждое мгновение мы живем надеждой на лучшее. Мы всю свою жизнь бежим за горизонтом счастья, который отдаляется от нас с той же скоростью, с которой мы к нему «приближаемся». Этот бег на месте продолжается до тех пор, пока мы на что-то надеемся. Такова наша человеческая природа, — жить ради несуществующего будущего. Надежда придает нам сил для такой беготни, но отбирает у нас нашу холодную истину.
Человек может не замечать этой непрерывной надежды на «завтра», как рыба не замечает воды. Надежда — это воздух личности, без которого она существовать не может. Мы живем в грезах, непрерывно надеясь, что вот-вот найдем выход из душной комнаты текущей жизненной ситуации. В какой-то момент мы находим этот выход, и пять минут радуемся «свободе». Затем снова приходит надежда, и мы вдруг обнаруживаем, что вошли в очередную душную комнату, в которой правит очередная двойственность надежды и обреченности.
Все достижения, все наши интересы, новые обретения, ожидания, покупки, все-все продиктовано надеждой на лучшее. Мы верим, что после очередной покупки и после очередного достижения, наконец, начнем жить, и жить будем хорошо. Это – голос надежды, бесплодные обещания счастья, которое все никак не наступит, потому что в надежде всегда был лишь намек на счастье, но самого счастья в надежде никогда не было и не будет.
Надеясь на что-то, мы в очередной раз тянем за нить надежды клубок отчаяния, распутав который, вместо обещанного счастья обнаруживаем безнадегу. После этого наступает пауза, ожидание, которое «смерти подобно». И эта пауза длится до тех пор, пока мы в стотысячный раз не хватаемся за очередной клубок надежды. Успешные люди в нашем обществе – это мастера по нахождению таких вот клубков надежды в больших количествах. Они способны вести много дел одновременно – то есть одновременно распутывать множество таких клубков. И в этом есть свой смысл. Когда очередной клубок распознается как пустышка, отчаяние и безнадега компенсируются теми клубками надежды, что еще не распутаны. Они – придают жизни смысла. Таков «срединный» путь успешного человека.
В своей сущности надежда – просто переживание, которое мы воспринимаем как семя, зародыш счастья. Мы быстро привязываемся к надежде, и когда она кончается, испытываем ломку. И безнадегу, и надежду мы в равной степени проецируем на свою жизнь как «реальные» события, забывая, что это – лишь переживания. Это – добровольный самообман. Мы начинаем думать и верить, что наша надежда – это какое-то реальное событие, которое с нами случится само собою. Порой мы словно не понимаем, что события нашей жизни зависят вовсе не от надежды и безнадеги, а от наших «реальных» действий.
Надежда – отличный способ оградить себя от реальных действий и перемен. Если пришла надежда на лучшую жизнь, и вы ощутили ее сладкий вкус, зачем еще что-то делать? Красивые мечты и разговоры о лучшей жизни – превосходный суррогат этой самой красивой и лучшей жизни. Немного помечтал, погрезил и чувствуешь удовлетворение! На сегодня, «дело» сделано. А реальные перемены, зачем они? Это слишком сложно и опасно, ведь можно облажаться – и почувствовать себя неудачником. Гораздо проще оставить все как есть, и продолжать надеяться.
И так может продолжаться пока не станет поздно, пока здоровье не иссякнет, и стены не покроются зеленым мхом.
Порой, надеясь на лучшую жизнь, на самом деле мы ничего менять не хотим. Просто мы очень любим надеяться, мы любим надежду, верим в нее. Нам нравится думать о переменах, о новой жизни. А делать что-то для этих перемен при этом совершенно необязательно.
В конечном итоге какие бы усовершенствования мы в себе ни планировали и ни производили, все они продиктованы надеждой на светлое будущее. А светлое будущее все никак не наступит. Будущее так и остается где-то в будущем, а мы живем в непрерывном «сейчас», защищаясь от истины надеждой на красивую ложь возможного будущего.
Истина настоящего момента – чрезвычайно опасна для всех наших надежд. Эта истина – наш экзистенциальный страх смерти, страх личности — раствориться без остатка в безусловной жизни без опор и ограничений. И чтобы избежать этого просветляющего растворения, мы цепляемся за надежду.
О чем вы мечтаете? На что надеетесь? К чему стремитесь? Просветление? Любовь? Деньги? Власть? Престиж? Способности? Все это — надежда, очередной способ убежать от себя, от жизни здесь и сейчас.
Возможно, в этом месте кто-то уже начал подумывать об избавлении от надежды. И это — и это ее голос! Надежда диктует нам этот странный самообман. Надеяться на избавление от надежды ради лучшей жизни, равносильно желанию – избавиться от всех желаний, равносильно самоубийству с целью как-то «поправить» свою жизнь. Это — погоня от себя, с целью догнать себя же. Никто на самом деле искренне надежду убивать не хочет. А если считает, что говорит об убийстве надежды искренне, то скорей всего не понимает, о чем говорит.
На что же тогда вообще надеяться? Никаких ответов здесь не было и не будет. Мы живем в мире надежды. Здесь все происходит по таким законам. Все мы неуклонно движемся по направлению к выходу из двойственности надежды и безнадеги, попутно впадая во все возможные крайности, чтобы пресытившись ими, «выход» из этих крайностей перестал восприниматься как фатальная, неизбежная безвыходность. А в целом, здесь, в этой жизни все — очень даже ничего. Это говорит голос надежды.
Автор: Игорь Саторин
На фоне беспросветного отчаяния, когда кажется, что терять больше нечего, в какой-то момент приходит отрешенность и спокойствие. Стена безнадеги чуть трескается, и сквозь тонкую брешь, начинает пробиваться свет недвойственности, намек на холодное, безусловное счастье просветления. Но если безнадега не была тотальной и всеохватывающей, эта космическая промежность захлопывается, безнадега и обреченность растворяются, и снова приходит она. И каждый раз мы цепляемся за надежду, словно за нить спасения в безусловном хаосе бесконечности. Она дает нам «силы», смыслы и стимулы жить, действовать и развивать ся.
Каждый день, каждый час, каждое мгновение мы живем надеждой на лучшее. Мы всю свою жизнь бежим за горизонтом счастья, который отдаляется от нас с той же скоростью, с которой мы к нему «приближаемся». Этот бег на месте продолжается до тех пор, пока мы на что-то надеемся. Такова наша человеческая природа, — жить ради несуществующего будущего. Надежда придает нам сил для такой беготни, но отбирает у нас нашу холодную истину.
Человек может не замечать этой непрерывной надежды на «завтра», как рыба не замечает воды. Надежда — это воздух личности, без которого она существовать не может. Мы живем в грезах, непрерывно надеясь, что вот-вот найдем выход из душной комнаты текущей жизненной ситуации. В какой-то момент мы находим этот выход, и пять минут радуемся «свободе». Затем снова приходит надежда, и мы вдруг обнаруживаем, что вошли в очередную душную комнату, в которой правит очередная двойственность надежды и обреченности.
Все достижения, все наши интересы, новые обретения, ожидания, покупки, все-все продиктовано надеждой на лучшее. Мы верим, что после очередной покупки и после очередного достижения, наконец, начнем жить, и жить будем хорошо. Это – голос надежды, бесплодные обещания счастья, которое все никак не наступит, потому что в надежде всегда был лишь намек на счастье, но самого счастья в надежде никогда не было и не будет.
Надеясь на что-то, мы в очередной раз тянем за нить надежды клубок отчаяния, распутав который, вместо обещанного счастья обнаруживаем безнадегу. После этого наступает пауза, ожидание, которое «смерти подобно». И эта пауза длится до тех пор, пока мы в стотысячный раз не хватаемся за очередной клубок надежды. Успешные люди в нашем обществе – это мастера по нахождению таких вот клубков надежды в больших количествах. Они способны вести много дел одновременно – то есть одновременно распутывать множество таких клубков. И в этом есть свой смысл. Когда очередной клубок распознается как пустышка, отчаяние и безнадега компенсируются теми клубками надежды, что еще не распутаны. Они – придают жизни смысла. Таков «срединный» путь успешного человека.
В своей сущности надежда – просто переживание, которое мы воспринимаем как семя, зародыш счастья. Мы быстро привязываемся к надежде, и когда она кончается, испытываем ломку. И безнадегу, и надежду мы в равной степени проецируем на свою жизнь как «реальные» события, забывая, что это – лишь переживания. Это – добровольный самообман. Мы начинаем думать и верить, что наша надежда – это какое-то реальное событие, которое с нами случится само собою. Порой мы словно не понимаем, что события нашей жизни зависят вовсе не от надежды и безнадеги, а от наших «реальных» действий.
Надежда – отличный способ оградить себя от реальных действий и перемен. Если пришла надежда на лучшую жизнь, и вы ощутили ее сладкий вкус, зачем еще что-то делать? Красивые мечты и разговоры о лучшей жизни – превосходный суррогат этой самой красивой и лучшей жизни. Немного помечтал, погрезил и чувствуешь удовлетворение! На сегодня, «дело» сделано. А реальные перемены, зачем они? Это слишком сложно и опасно, ведь можно облажаться – и почувствовать себя неудачником. Гораздо проще оставить все как есть, и продолжать надеяться.
И так может продолжаться пока не станет поздно, пока здоровье не иссякнет, и стены не покроются зеленым мхом.
Порой, надеясь на лучшую жизнь, на самом деле мы ничего менять не хотим. Просто мы очень любим надеяться, мы любим надежду, верим в нее. Нам нравится думать о переменах, о новой жизни. А делать что-то для этих перемен при этом совершенно необязательно.
В конечном итоге какие бы усовершенствования мы в себе ни планировали и ни производили, все они продиктованы надеждой на светлое будущее. А светлое будущее все никак не наступит. Будущее так и остается где-то в будущем, а мы живем в непрерывном «сейчас», защищаясь от истины надеждой на красивую ложь возможного будущего.
Истина настоящего момента – чрезвычайно опасна для всех наших надежд. Эта истина – наш экзистенциальный страх смерти, страх личности — раствориться без остатка в безусловной жизни без опор и ограничений. И чтобы избежать этого просветляющего растворения, мы цепляемся за надежду.
О чем вы мечтаете? На что надеетесь? К чему стремитесь? Просветление? Любовь? Деньги? Власть? Престиж? Способности? Все это — надежда, очередной способ убежать от себя, от жизни здесь и сейчас.
Возможно, в этом месте кто-то уже начал подумывать об избавлении от надежды. И это — и это ее голос! Надежда диктует нам этот странный самообман. Надеяться на избавление от надежды ради лучшей жизни, равносильно желанию – избавиться от всех желаний, равносильно самоубийству с целью как-то «поправить» свою жизнь. Это — погоня от себя, с целью догнать себя же. Никто на самом деле искренне надежду убивать не хочет. А если считает, что говорит об убийстве надежды искренне, то скорей всего не понимает, о чем говорит.
На что же тогда вообще надеяться? Никаких ответов здесь не было и не будет. Мы живем в мире надежды. Здесь все происходит по таким законам. Все мы неуклонно движемся по направлению к выходу из двойственности надежды и безнадеги, попутно впадая во все возможные крайности, чтобы пресытившись ими, «выход» из этих крайностей перестал восприниматься как фатальная, неизбежная безвыходность. А в целом, здесь, в этой жизни все — очень даже ничего. Это говорит голос надежды.
Автор: Игорь Саторин
)
