Почему люди не могут договориться?
Зарубившись на светофоре, два лихих шофера понеслись по дороге, демонстрируя друг другу мощь двигателей и собственное мастерство. Попутные и встречные машины шарахаются по сторонам, их водители крутят пальцами у висков… А на очередном перекрестке оба лихача, склонившись над двумя грудами железа, что еще секунду назад были «крутыми тачками», озадаченно чешут в затылках: «Ну не дураки ли мы оба?»
Наши
в спорах неисчислимы. Почему люди не могут договориться? Почему в спорах в человеке глохнет логика и он готов проиграть все, лишь бы доказать свою крутизну? Как
может справиться с тем, что восстает в нем вместо разума? Почему и на чем нас разводят?
Гонка вооружений: победа — ничто, война — все
Персонажей, словно вышедших из анекдота про двух ковбоев, которые на
бесплатно наелись коровьих лепешек, мы встречаем на каждом шагу. Процесс спора для них затмевает результат, которого они хотят достичь. В коллекции практикующих юристов, специализирующихся на деловом праве, такие экземпляры занимают особое место. Часами могут посвящать описанию подобных типов характеров и психологи.
Президент юридической фирмы Владимир Сивков знает десятки историй, когда клиент пытается любыми способами доказать свою правоту, и не идет ни на какие разумные компромиссы с противной стороной:
- Нередко в пылу спора сгорает львиная доля того, что человек имеет. Известны случаи, когда вчерашние партнеры по бизнес у, схватившись в драке, теряли и собственные отношения , и уважение окружающих, и в конечном итоге — сам бизнес. Разумные доводы, попытки оценить спор с экономической точки зрения, уговоры пойти на мировую — ничего не действует, когда такой человек уже закусил удила и пошел на принцип.
Пойти на принцип — это значит заявить о невозможности компромисса. Таких упертых среди нас очень много. Психолог и бизнес-тренер Виктор Ханин тоже говорит о том, что нередко в жарком споре незаметно для самих спорщиков наблюдается «смещение мотивов»: предмет спора отходит на второй план, вместо него важнее становится сам факт победы над оппонентом.
Американский психолог Кеннет У. Томас много лет назад сформулировал модели поведения человека, которые они выбирают в тот или иной момент общения. Их всего пять, и Томас частенько подначивал коллег и слушателей его лекций: назовите шестую. Никто не смог: любая жизненная ситуация укладывалась в принцип «пяти стратегий».
Первая — это избегание спора, уход от него, или формальный контакт. Собеседник при этом может кивать, поддакивать, но в то же время не стоит питать иллюзий: в глубине души он гоняет свое.
Вторая — подавление. Человек пытается выиграть за счет чужого проигрыша.
Соответственно, третья модель — уступка. Под чьим-то давлением человек предпочитает сдаться, чтобы не нарываться.
Четвертая — компромисс, когда победа и поражение делятся пополам: каждый что-то выигрывает, но чем-то и жертвует.
Наконец, пятая — партнерство, когда вчерашние оппоненты находят-таки совместными усилиями общую «платформу», объединяются вокруг нее и за счет этого усиливают свои позиции.
Последняя модел, — идеальная для бизнеса, деловой мир предполагает именно такую модель поведения. Но по опыту бизнес-тренингов психолог делает печальный вывод: 80% представителей нашего делового сообщества даже на зуб не пробовали ни модели компромисса, ни модели партнерства.
Виктор Ханин:
- В любой
люди чаще всего прибегают к стратегии подавления. И если подавление почему-то не действует, они делают единственный вывод: нужно прибегнуть к более изощренным методам, усилить нажим. Когда же им говоришь о сотрудничестве, они воспринимают это как призыв к уступке.
В судебной тяжбе это выражается довольно ярко. Выиграть суд таким людям нужно, прежде всего, затем, чтобы укрепить свое самоуважение. Проиграв первую инстанцию, надо идти во вторую: «Ну, мы еще ему покажем! Мы посмотрим, что скажет апелляция и как он у нас попрыгает»…
Возрастные психологи говорят, что логика соперничества в школьном, подростковом возрасте — это даже хорошо. Переболев стратегией подавления и уступок в детских драках и громких спорах, человек с годами умнеет, и пытается выработать более гибкую линию поведения в отношениях с окружающими.
Но случается, что метод подавления долгие годы дает результат, и человек, уверовав в эффективность такого поведения, выносит его во взрослую
. Своего оппонента такие люди заведомо считают лохом и стараются его развести. При этом в глубине души они больше всего боятся лишь одного — самому оказаться (или показаться другим) тем самым лохом. Это и есть психологическое ядро криминального, мафиозного образа жизни.
Если логика подавления вошла в кровь и плоть человека, если иных моделей поведения он не приемлет, то перед нами — типичный психопат, — говорит наука
. Однако ни один из таких больных не обращается по этому поводу к психотерапевту. Психопатическое поведение эти люди не осознают как свою проблему. Им кажется, что это проблемы окружающих. Нередко так и происходит.
Ну, а если в споре сшиблись два таких «психопата»? Что ж, жди гонки вооружений и военных конфликтов различной степени локальности. Окружающим, действительно, мало не покажется — спросите хоть у грузин с осетинами…
Муж да жена — одна сатана
Массовая мифология — от русских сказок до голливудских фильмов — создала прочные представления о браке как о союзе двух любящих сердец, основанном на принципах любви, доверия, взаимоуважения и, конечно же, секс уального влечения. Финальная сцена любого романтического фильма — поцелуй влюбленных на фоне заката. Последняя фраза любой сказки — «веселым пирком да за свадебку» или абстрактное «жили долго и счастливо».
Тем временем после свадьбы и начинается самое интересное — борьба иллюзий с реальностью. Картина мира становится более сложной, примитивная картинка рая с милым человеком рассыпается на тысячу бытовых осколков. То, что вчера казалось милым и несущественным, сегодня оборачивается жестокими разочарованиями.
Психолог Эрик Берн, автор знаменитой книги Games People Play («Игры, в которые играют люди»), убедительно рассказал, насколько тяжело и больно расставаться с иллюзиями. Ведь это нередко означает признание собственных ошибок и заблуждений. Поэтому чаще всего люди ищут корень существующих проблем в партнере.
«И этому человеку я отдала лучшие годы!» — восклицает Дюймовочка, убедившись, что в поисках эльфа она в очередной раз напоролась на какого-нибудь Жука или Крота. «Я делал для этой неблагодарной дуры все, а она села на ласточку и улетела!» — возмущенно вопит Крот, с законной гордостью осматривая запасы зерна, что созданы его кропотливым трудом.
Что ж, частенько эти запасы в результате бракоразводных процессов изрядно худеют. «Отнять все у этого мерзавца!» — от любви до ненависти у любой Дюймовочки — один шаг. «Да пошла она… на ту помойку, где я ее подобрал!» — Крот оскорблен до глубины души и отдает адвокатам в десять раз больше, чем требует его жена.
Владимир Сивков рассказывает, что бракоразводные процессы в этих случаях становятся настоящей войной — до последней чайной ложки. Из приличных, состоятельных и воспитанных людей порой вылезает такое, что после пяти минут общения с ними хочется вымыть руки с мылом и хлоркой.
Причем к профессиональным юристам, как правило, обращаются такие супруги, которым есть что делить кроме бабушкиного серванта и дедушкиного «Москвича». Все мы знаем, что тогда подобный процесс становится не только источником хорошего заработка юристов, но и темой первых полос желтых газет.
Семейные психологи подтверждают: чаще всего жалобы на проблемы в семейной жизни начинаются с обсуждения того, кто больше вложил в брак. Мужчина рассказывает о своих битвах за материальное благосостояние, женщина — о своих заботах «о доме, о семье», и о том, что «все на ней ездят».
Крайне редко встречается брак, в котором люди осознают добровольность и адекватность вклада другого человека. Чаще они делят, вычитают и подсчитывают. Кто больше? Кто меньше? Они вновь забывают о стратегии партнерства, когда можно складывать и умножать, убегая в стратегию подавления: облегчить свою жизнь за счет уступок другого. Какие уж тут любовь и взаимное доверие…
Психолог Виктор Ханин говорит, что «доверие» — это есть ни что иное, как одна из самых мощных уловок стратегии подавления. Вопрос: «Ты что же, мне не доверяешь?» — призван заставить оппонента стушеваться. Да, на первый взгляд проявление здорового скепсиса выглядит почти как оскорбление. Между тем, понятие «доверия» не имеет ровным счетом никакого отношения к семейной жизни. Партнерство, в том числе и в семейных отношениях, — это и есть умение договариваться. О «понятиях», о степени трудозатрат каждого и разделе дивидендов.
В этом смысле институт брачного контракта, столь плохо приживающийся на нашей почве, — безусловное благо. Более того, сам контракт можно и не заключать: Виктор Ханин полагает, что даже обсуждение такой возможности парой, намеревающейся вступить в брак — хороший знак. Это говорит о том, что люди осознают: впереди их ждут не только поцелуи при луне, и уже сейчас готовы совместно бороться с потенциальными трудностями.
Наоборот, уход от этой темы — в том числе под предлогом «Ты мне не доверяешь?!» — должен заставить насторожиться. Почему партнер боится обсуждать то, что обсуждать рано или поздно придется? Возможно, более обстоятельное выяснение деталей неизбежно приведет к тому, что и свадьбы-то никакой не будет
Дорогие братья и сестры!
На бытовом уровне каждый из нас хорошо осознает понятие инвестиций. Мы рожаем ребенка, кормим его, выносим его горшок, стираем одежду и моем посуду, покупаем ему игрушки, ругаем за двойки и мучаемся без сна, когда он где-то шляется на ночь глядя.
Все это не только родительская любовь, но и ожидания того, что в старости нам принесут пресловутый стакан воды. Когда воды все не несут, а занимаются черт знает чем, возникают горькие обиды. Вот он, тот самый риск, о котором постоянно пекутся бизнесмены: вложился в надежде получить прибыль, а ее по разным обстоятельствам не случилось. И мы все воспитываем и стыдим наше выросшее чадо, тайно понимая, что «поезд уже ушел», но продолжаем вызывать и наращивать глухое отторжение другой стороны.
Затяжной конфликт между отцами и детьми — классика жанра. Это многоумные литераторы могут наворачивать сюжеты о духовных ценностях и борьбе старо го и нового. С точки зрения психологии в основе таких конфликтов чаще всего лежит обида на неоправданные инвестиции с одной стороны, и раздражение от завышенных, спекулятивных ожиданий прибылей — с другой.
Психоанализ и юриспруденция хорошо зарабатывают и на менее близких родственных отношениях. Со стороны отношения между братьями и сестрами могут показаться идиллией, но если снять с людей «позднейшие наслоения» в виде воспитания, морали и приличий, обнаружим всю ту же библейскую историю Каина и Авеля — вражду за родитель скую любовь и ее проявления: игрушки, сладости и новую одежду.
В этой вражде соперники готовы буквально убить друг друга. Вариант с Авелем сегодня «прокатывает» все реже, но вот судебные тяжбы между родственниками — дело обычное. Деля наследство — все эти игрушки и сладости — они ведут войну за материальные проявления родительской любви.
В спорах между родственниками, в том числе в борьбе за наследство, люди точно так же, как в спорах жены и мужа, начинают выяснять, кто больше заботился об усопшем, чаще его навещал, дарил подарки, мыл квартиру и выносил «утку». Применима и теория «пяти моделей поведения». И снова, как и в описанных выше случаях, большинство людей действует в рамках лишь двух стратегий — давление и уступка.
Правда, есть одна особенность.
люди — наиболее удобный объект для манипуляции. Ведь в отличие от чужого человека мы гораздо лучше знаем их плюсы и минусы, слабости и «болевые точки.
Кстати, о психоанализе. Лучше всего конфликт борьбы за родительскую любовь продемонстрировали ученики его создателя — Зигмунда Фрейда. Будучи выдающимися психологами и большими умницами, они все же не ушли от соблазна разругаться друг с другом по поводу того, чей метод психоанализа «более правильный». После смерти «отца-основателя» психоанализа «дети » вступили в ожесточенную схватку за его наследство…
Победа сил разума над силами добра
Отношения между родственниками не всегда радужны. Но, собираясь большой семьей, мы обнимаемся и льем пьяные слезы: «Как здорово, что все мы здесь сегодня надрались»! Отказать родственнику в просьбе? Да как вы можете о таком подумать, ни в коем разе! Ведь мы семья, должны друг другу помогать!
То же самое можно сказать и о друзьях детства. Петька, с которым вы пять лет просидели за одной партой, но которого не видели семь лет, может объявиться и попросить о помощи. Вполне обоснованно, с его точки зрения: на что еще нужны
, если не выручать друг друга?
Мы выросли. Многие из нас ушли в бизнес и в политику. Нас знают тысячи, от наших решений зависят судьбы сотен, нас уважают десятки людей. Мы опытны, целеустремленны, и держим под контролем все стороны нашей жизни. Но тени прошлого все еще довлеют над нами.
Каждый, кто сегодня выбился в люди, имеет в своей биографии хотя бы один звонок от племянника двоюродного брата, который собирается «начинать свое дело» и просит дать денег взаймы. Как вариант — душевную просьбу от тетки, чей непутевый сын никак не может найти работу — «так не поможешь ли, Сереженька, по-родственному»?
Сколько раз, тихо ругаясь и понимая, что племянник деньги никогда не вернет, а за сына тетки придется краснеть, они все же доставали бумажник и звонили партнерам по бизнесу с просьбой устроить на работу «своего человечка»? Тратили тем самым нервы, время, деньги и прочие ресурсы. Ведь иначе — не поймут, назовут «злым человеком», ославят перед всей родней…
Деление на «
» и «
», жизнь и борьба на стороне «сил добра», искреннее стремление не умножать зло в этом мире — фетиши, вбитые в наши головы с раннего детства, окаменевшие в сознании до твердости алмаза. Ни один человек, если он не является носителем тяжелой патологии, не станет сознательно и целенаправленно творить зло.
В то же время известно, что благими намерениями выстлана дорога в ад. «Добро» — еще один мощный инструмент манипуляции окружающими. Быть добрым — очень накладно и вредно как для того, кто просит совершить добрый поступок, так и для того, кто его совершает.
Когда ребенок прибегает к отцу в слезах и рассказывает, что его поколотили дети на улице, отец частенько идет во двор и дерет уши хулиганам. С точки зрения ребенка, его отец совершил добро — наказал обидчиков. С точки зрения самого папаши, он тоже повел себя как «добрый отец», заступился за ребенка.
Но на самом деле он усугубил проблемы сына, не давая ему возможности научиться самому разбираться со своими проблемами. В дальнейшем зависимость от защиты взрослых людей будет жить в таком «ребенке», даже когда ему стукнет 30 лет.
Избавиться от детских страхов и зависимостей получается не сразу и не у всех. С одной стороны, обращаясь за помощью к «взрослому», состоявшемуся другу или родственнику, человек играет в ребенка, ищущего защиты.
С другой стороны, никто не хочет быть «плохим», а ведь отказ в просьбе расценивается как зло. Даже матерые бизнесмены, попадающие в расставленную на них ловушку выбора между «добром» и «злом», легко ведутся. Они не видят другого выхода, кроме как в ущерб себе показаться «добрым».
Если говорить об экономической составляющей отношений между ребенком и взрослым, то ребенок в этом смысле — очень зависимое существо, иждивенец. Ребенок не производит ничего, что могло бы иметь вес и цену на рынке «взрослых». Он вынужден быть «хорошим», уступая их требованиям. Он должен приспосабливаться к их решениям, предугадывать, какую реакцию взрослых вызовет его поведение.
Войдя во взрослый мир, он обретает профессию, учится делать что-то, позволяющее ему повысить самооценку. То, что он производит, имеет спрос, и ему уже не нужно постоянно приспосабливаться к тому, что думают о нем окружающие.
«Ты изменил свое мнение?!» — начинает давить родственник, понимая, что денег ему не видать как прошлогоднего снега. Да, изменил, а что тут такого — поменялись и обстоятельства. «Ты стал совсем другим», — с укоризной говорит тетка, выслушав отказ хлопотать за ее сына. Конечно, стал, и вашему сыночку это тоже бы не помешало.
Отказав непутевому родственнику или другу детства в иной просьбе, вы, безусловно, совершаете хороший поступок — учите его взрослеть. Дело за малым. Избавиться от окаменевших фетишей и понять, что хороший поступок — это далеко не всегда то, чего ждут от вас окружающие. Следует повзрослеть самому и дать такую возможность другим.
Зарубившись на светофоре, два лихих шофера понеслись по дороге, демонстрируя друг другу мощь двигателей и собственное мастерство. Попутные и встречные машины шарахаются по сторонам, их водители крутят пальцами у висков… А на очередном перекрестке оба лихача, склонившись над двумя грудами железа, что еще секунду назад были «крутыми тачками», озадаченно чешут в затылках: «Ну не дураки ли мы оба?»
Наши
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Гонка вооружений: победа — ничто, война — все
Персонажей, словно вышедших из анекдота про двух ковбоев, которые на
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Президент юридической фирмы Владимир Сивков знает десятки историй, когда клиент пытается любыми способами доказать свою правоту, и не идет ни на какие разумные компромиссы с противной стороной:
- Нередко в пылу спора сгорает львиная доля того, что человек имеет. Известны случаи, когда вчерашние партнеры по бизнес у, схватившись в драке, теряли и собственные отношения , и уважение окружающих, и в конечном итоге — сам бизнес. Разумные доводы, попытки оценить спор с экономической точки зрения, уговоры пойти на мировую — ничего не действует, когда такой человек уже закусил удила и пошел на принцип.
Пойти на принцип — это значит заявить о невозможности компромисса. Таких упертых среди нас очень много. Психолог и бизнес-тренер Виктор Ханин тоже говорит о том, что нередко в жарком споре незаметно для самих спорщиков наблюдается «смещение мотивов»: предмет спора отходит на второй план, вместо него важнее становится сам факт победы над оппонентом.
Американский психолог Кеннет У. Томас много лет назад сформулировал модели поведения человека, которые они выбирают в тот или иной момент общения. Их всего пять, и Томас частенько подначивал коллег и слушателей его лекций: назовите шестую. Никто не смог: любая жизненная ситуация укладывалась в принцип «пяти стратегий».
Первая — это избегание спора, уход от него, или формальный контакт. Собеседник при этом может кивать, поддакивать, но в то же время не стоит питать иллюзий: в глубине души он гоняет свое.
Вторая — подавление. Человек пытается выиграть за счет чужого проигрыша.
Соответственно, третья модель — уступка. Под чьим-то давлением человек предпочитает сдаться, чтобы не нарываться.
Четвертая — компромисс, когда победа и поражение делятся пополам: каждый что-то выигрывает, но чем-то и жертвует.
Наконец, пятая — партнерство, когда вчерашние оппоненты находят-таки совместными усилиями общую «платформу», объединяются вокруг нее и за счет этого усиливают свои позиции.
Последняя модел, — идеальная для бизнеса, деловой мир предполагает именно такую модель поведения. Но по опыту бизнес-тренингов психолог делает печальный вывод: 80% представителей нашего делового сообщества даже на зуб не пробовали ни модели компромисса, ни модели партнерства.
Виктор Ханин:
- В любой
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
В судебной тяжбе это выражается довольно ярко. Выиграть суд таким людям нужно, прежде всего, затем, чтобы укрепить свое самоуважение. Проиграв первую инстанцию, надо идти во вторую: «Ну, мы еще ему покажем! Мы посмотрим, что скажет апелляция и как он у нас попрыгает»…
Возрастные психологи говорят, что логика соперничества в школьном, подростковом возрасте — это даже хорошо. Переболев стратегией подавления и уступок в детских драках и громких спорах, человек с годами умнеет, и пытается выработать более гибкую линию поведения в отношениях с окружающими.
Но случается, что метод подавления долгие годы дает результат, и человек, уверовав в эффективность такого поведения, выносит его во взрослую
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Если логика подавления вошла в кровь и плоть человека, если иных моделей поведения он не приемлет, то перед нами — типичный психопат, — говорит наука
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Ну, а если в споре сшиблись два таких «психопата»? Что ж, жди гонки вооружений и военных конфликтов различной степени локальности. Окружающим, действительно, мало не покажется — спросите хоть у грузин с осетинами…
Муж да жена — одна сатана
Массовая мифология — от русских сказок до голливудских фильмов — создала прочные представления о браке как о союзе двух любящих сердец, основанном на принципах любви, доверия, взаимоуважения и, конечно же, секс уального влечения. Финальная сцена любого романтического фильма — поцелуй влюбленных на фоне заката. Последняя фраза любой сказки — «веселым пирком да за свадебку» или абстрактное «жили долго и счастливо».
Тем временем после свадьбы и начинается самое интересное — борьба иллюзий с реальностью. Картина мира становится более сложной, примитивная картинка рая с милым человеком рассыпается на тысячу бытовых осколков. То, что вчера казалось милым и несущественным, сегодня оборачивается жестокими разочарованиями.
Психолог Эрик Берн, автор знаменитой книги Games People Play («Игры, в которые играют люди»), убедительно рассказал, насколько тяжело и больно расставаться с иллюзиями. Ведь это нередко означает признание собственных ошибок и заблуждений. Поэтому чаще всего люди ищут корень существующих проблем в партнере.
«И этому человеку я отдала лучшие годы!» — восклицает Дюймовочка, убедившись, что в поисках эльфа она в очередной раз напоролась на какого-нибудь Жука или Крота. «Я делал для этой неблагодарной дуры все, а она села на ласточку и улетела!» — возмущенно вопит Крот, с законной гордостью осматривая запасы зерна, что созданы его кропотливым трудом.
Что ж, частенько эти запасы в результате бракоразводных процессов изрядно худеют. «Отнять все у этого мерзавца!» — от любви до ненависти у любой Дюймовочки — один шаг. «Да пошла она… на ту помойку, где я ее подобрал!» — Крот оскорблен до глубины души и отдает адвокатам в десять раз больше, чем требует его жена.
Владимир Сивков рассказывает, что бракоразводные процессы в этих случаях становятся настоящей войной — до последней чайной ложки. Из приличных, состоятельных и воспитанных людей порой вылезает такое, что после пяти минут общения с ними хочется вымыть руки с мылом и хлоркой.
Причем к профессиональным юристам, как правило, обращаются такие супруги, которым есть что делить кроме бабушкиного серванта и дедушкиного «Москвича». Все мы знаем, что тогда подобный процесс становится не только источником хорошего заработка юристов, но и темой первых полос желтых газет.
Семейные психологи подтверждают: чаще всего жалобы на проблемы в семейной жизни начинаются с обсуждения того, кто больше вложил в брак. Мужчина рассказывает о своих битвах за материальное благосостояние, женщина — о своих заботах «о доме, о семье», и о том, что «все на ней ездят».
Крайне редко встречается брак, в котором люди осознают добровольность и адекватность вклада другого человека. Чаще они делят, вычитают и подсчитывают. Кто больше? Кто меньше? Они вновь забывают о стратегии партнерства, когда можно складывать и умножать, убегая в стратегию подавления: облегчить свою жизнь за счет уступок другого. Какие уж тут любовь и взаимное доверие…
Психолог Виктор Ханин говорит, что «доверие» — это есть ни что иное, как одна из самых мощных уловок стратегии подавления. Вопрос: «Ты что же, мне не доверяешь?» — призван заставить оппонента стушеваться. Да, на первый взгляд проявление здорового скепсиса выглядит почти как оскорбление. Между тем, понятие «доверия» не имеет ровным счетом никакого отношения к семейной жизни. Партнерство, в том числе и в семейных отношениях, — это и есть умение договариваться. О «понятиях», о степени трудозатрат каждого и разделе дивидендов.
В этом смысле институт брачного контракта, столь плохо приживающийся на нашей почве, — безусловное благо. Более того, сам контракт можно и не заключать: Виктор Ханин полагает, что даже обсуждение такой возможности парой, намеревающейся вступить в брак — хороший знак. Это говорит о том, что люди осознают: впереди их ждут не только поцелуи при луне, и уже сейчас готовы совместно бороться с потенциальными трудностями.
Наоборот, уход от этой темы — в том числе под предлогом «Ты мне не доверяешь?!» — должен заставить насторожиться. Почему партнер боится обсуждать то, что обсуждать рано или поздно придется? Возможно, более обстоятельное выяснение деталей неизбежно приведет к тому, что и свадьбы-то никакой не будет
Дорогие братья и сестры!
На бытовом уровне каждый из нас хорошо осознает понятие инвестиций. Мы рожаем ребенка, кормим его, выносим его горшок, стираем одежду и моем посуду, покупаем ему игрушки, ругаем за двойки и мучаемся без сна, когда он где-то шляется на ночь глядя.
Все это не только родительская любовь, но и ожидания того, что в старости нам принесут пресловутый стакан воды. Когда воды все не несут, а занимаются черт знает чем, возникают горькие обиды. Вот он, тот самый риск, о котором постоянно пекутся бизнесмены: вложился в надежде получить прибыль, а ее по разным обстоятельствам не случилось. И мы все воспитываем и стыдим наше выросшее чадо, тайно понимая, что «поезд уже ушел», но продолжаем вызывать и наращивать глухое отторжение другой стороны.
Затяжной конфликт между отцами и детьми — классика жанра. Это многоумные литераторы могут наворачивать сюжеты о духовных ценностях и борьбе старо го и нового. С точки зрения психологии в основе таких конфликтов чаще всего лежит обида на неоправданные инвестиции с одной стороны, и раздражение от завышенных, спекулятивных ожиданий прибылей — с другой.
Психоанализ и юриспруденция хорошо зарабатывают и на менее близких родственных отношениях. Со стороны отношения между братьями и сестрами могут показаться идиллией, но если снять с людей «позднейшие наслоения» в виде воспитания, морали и приличий, обнаружим всю ту же библейскую историю Каина и Авеля — вражду за родитель скую любовь и ее проявления: игрушки, сладости и новую одежду.
В этой вражде соперники готовы буквально убить друг друга. Вариант с Авелем сегодня «прокатывает» все реже, но вот судебные тяжбы между родственниками — дело обычное. Деля наследство — все эти игрушки и сладости — они ведут войну за материальные проявления родительской любви.
В спорах между родственниками, в том числе в борьбе за наследство, люди точно так же, как в спорах жены и мужа, начинают выяснять, кто больше заботился об усопшем, чаще его навещал, дарил подарки, мыл квартиру и выносил «утку». Применима и теория «пяти моделей поведения». И снова, как и в описанных выше случаях, большинство людей действует в рамках лишь двух стратегий — давление и уступка.
Правда, есть одна особенность.
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Кстати, о психоанализе. Лучше всего конфликт борьбы за родительскую любовь продемонстрировали ученики его создателя — Зигмунда Фрейда. Будучи выдающимися психологами и большими умницами, они все же не ушли от соблазна разругаться друг с другом по поводу того, чей метод психоанализа «более правильный». После смерти «отца-основателя» психоанализа «дети » вступили в ожесточенную схватку за его наследство…
Победа сил разума над силами добра
Отношения между родственниками не всегда радужны. Но, собираясь большой семьей, мы обнимаемся и льем пьяные слезы: «Как здорово, что все мы здесь сегодня надрались»! Отказать родственнику в просьбе? Да как вы можете о таком подумать, ни в коем разе! Ведь мы семья, должны друг другу помогать!
То же самое можно сказать и о друзьях детства. Петька, с которым вы пять лет просидели за одной партой, но которого не видели семь лет, может объявиться и попросить о помощи. Вполне обоснованно, с его точки зрения: на что еще нужны
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Мы выросли. Многие из нас ушли в бизнес и в политику. Нас знают тысячи, от наших решений зависят судьбы сотен, нас уважают десятки людей. Мы опытны, целеустремленны, и держим под контролем все стороны нашей жизни. Но тени прошлого все еще довлеют над нами.
Каждый, кто сегодня выбился в люди, имеет в своей биографии хотя бы один звонок от племянника двоюродного брата, который собирается «начинать свое дело» и просит дать денег взаймы. Как вариант — душевную просьбу от тетки, чей непутевый сын никак не может найти работу — «так не поможешь ли, Сереженька, по-родственному»?
Сколько раз, тихо ругаясь и понимая, что племянник деньги никогда не вернет, а за сына тетки придется краснеть, они все же доставали бумажник и звонили партнерам по бизнесу с просьбой устроить на работу «своего человечка»? Тратили тем самым нервы, время, деньги и прочие ресурсы. Ведь иначе — не поймут, назовут «злым человеком», ославят перед всей родней…
Деление на «
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
В то же время известно, что благими намерениями выстлана дорога в ад. «Добро» — еще один мощный инструмент манипуляции окружающими. Быть добрым — очень накладно и вредно как для того, кто просит совершить добрый поступок, так и для того, кто его совершает.
Когда ребенок прибегает к отцу в слезах и рассказывает, что его поколотили дети на улице, отец частенько идет во двор и дерет уши хулиганам. С точки зрения ребенка, его отец совершил добро — наказал обидчиков. С точки зрения самого папаши, он тоже повел себя как «добрый отец», заступился за ребенка.
Но на самом деле он усугубил проблемы сына, не давая ему возможности научиться самому разбираться со своими проблемами. В дальнейшем зависимость от защиты взрослых людей будет жить в таком «ребенке», даже когда ему стукнет 30 лет.
Избавиться от детских страхов и зависимостей получается не сразу и не у всех. С одной стороны, обращаясь за помощью к «взрослому», состоявшемуся другу или родственнику, человек играет в ребенка, ищущего защиты.
С другой стороны, никто не хочет быть «плохим», а ведь отказ в просьбе расценивается как зло. Даже матерые бизнесмены, попадающие в расставленную на них ловушку выбора между «добром» и «злом», легко ведутся. Они не видят другого выхода, кроме как в ущерб себе показаться «добрым».
Если говорить об экономической составляющей отношений между ребенком и взрослым, то ребенок в этом смысле — очень зависимое существо, иждивенец. Ребенок не производит ничего, что могло бы иметь вес и цену на рынке «взрослых». Он вынужден быть «хорошим», уступая их требованиям. Он должен приспосабливаться к их решениям, предугадывать, какую реакцию взрослых вызовет его поведение.
Войдя во взрослый мир, он обретает профессию, учится делать что-то, позволяющее ему повысить самооценку. То, что он производит, имеет спрос, и ему уже не нужно постоянно приспосабливаться к тому, что думают о нем окружающие.
«Ты изменил свое мнение?!» — начинает давить родственник, понимая, что денег ему не видать как прошлогоднего снега. Да, изменил, а что тут такого — поменялись и обстоятельства. «Ты стал совсем другим», — с укоризной говорит тетка, выслушав отказ хлопотать за ее сына. Конечно, стал, и вашему сыночку это тоже бы не помешало.
Отказав непутевому родственнику или другу детства в иной просьбе, вы, безусловно, совершаете хороший поступок — учите его взрослеть. Дело за малым. Избавиться от окаменевших фетишей и понять, что хороший поступок — это далеко не всегда то, чего ждут от вас окружающие. Следует повзрослеть самому и дать такую возможность другим.
. И у каждого человека свой уровень зрелости. Доказывать окружающим..., а зачем? Им (мягко говоря) все равно на всех. Доказывать себе... здоровье все же поберечь стоит. Бороться... вот только то, с чем борешься, имеет обыкновение усиливаться/увеличиваться...
