Из чего состоит интуиция и как ее тренируют
Разум является важной ценностью нашей цивилизации еще с античности. Платон говорил, что чувства — это лошади, а разум — возничий; если его не будет, то они разбредутся в разных направлениях. Во всех философиях есть идея необходимой «остановки» чувств; большинство из нас уверены: именно разум способствует принятию идеальных решений. Мы считаем, что та часть мозга, благодаря которой мы успешно складываем два и два и получаем четыре, помогла нам запустить человека в космос и выдрессировать несовершенные чувства.
Представителям нейронауки иерархия разума и чувств видится не такой однозначной, как ее представляют себе философы. Ученые выяснили, что мы знаем гораздо больше, чем нам кажется, и постоянно оперируем огромным массивом информации. И то же сведение о том, что дважды два — четыре, поступает к нам в виде легкого «укола» удовлетворения. Человек не смог бы даже сложить два и два, если бы у него не было ощущения того, что четыре — это верный результат.
И в том случае, когда мы выбираем «душой», и когда нами руководит расчет, наш мозг сталкивается с необходимостью обсчета большого объема информации. Для экономии своих ресурсов он доносит до нас результат работы в форме чувства того, что поступить так-то будет лучше. Хрестоматийный пример того, как работает интуиция, — случай, имевший место во время первой наземной военной операции против Саддама Хусейна в феврале 1991 года. Она началась с действий авиации стран-союзников: самолеты вылетали с авианосцев, бомбили наземные объекты противника и возвращались на палубу. Британский офицер ПВО Майкл Рили на шестой час дежурства в первый день операции увидел на экране радара движущуюся точку, которая со скоростью более 800 км/ч неслась в сторону союзного американского авианосца. В тот момент ему было непонятно, что же он видит на радаре: возвращающийся на палубу союзный бомбардировщик или иракскую ракету «Шелкопряд». В дальнейших многократных расспросах (к счастью, инициированных не сотрудниками прокуратуры, а учеными-медиками) Рили говорил, что сразу почувствовал, что точка на радаре была «нехорошей» и по поводу нее нужно было срочно, примерно в течение 30 секунд, принимать решение. В итоге он дал приказ сбить объект, который он увидел на радаре. Ракеты были выпущены, Рили увидел на радаре, как они полетели в сторону этого объекта. Над заливом раздался взрыв, в его рубку ворвался капитан и спросил, с чего он решил, что снаряды попали не в союзный самолет, а в «Шелкопряд». Спустя некоторое время выяснилось, что точка все же была иракской ракетой. При внимательном анализе записи с радара можно понять, что разница между перемещением самолета и ракеты есть: последние летят гораздо ниже, близ береговой линии много радиопомех, поэтому на экране радара обозначающая ракету точка всплывает дальше от берега, чем точка-самолет, который обычно при отлете попадает на радар быстрее. Для человеческого глаза эта разница не так очевидна, однако, поскольку Рили был человеком натренированным и много времени провел на дежурствах у радара, его мозг дал сигнал в виде ощущения того, что точка на радаре «нехорошая».
Вот еще один популярный эксперимент, благодаря которому нейробиологам удалось «измерить» интуицию и проследить за тем, как она тренируется. Они выдавали испытуемым по 2 тысячи долларов и выкладывали перед ними на столе четыре стопки карточек, на обратной стороне которых были написаны штрафы и поощрения. Человек вслепую вытягивал карточку и, в зависимости от того, что было на ней написано, получал небольшую сумму или отдавал часть своих денег. Две из четырех колод содержали карточки с разорительными штрафами и более высокими выплатами. Как было подсчитано, требуется в среднем около 50 ходов, чтобы испытуемый перестал тянуть руку к «опасным» колодам, и еще 30, чтобы он смог объяснить, почему он берет карточки не из всех колод. Но уже на десятой карточке, когда рука участника эксперимента тянулась к «опасной» колоде, у него менялась электропроводимость кожи — таким образом, интуиция «понимала» закономерность гораздо раньше, затем появлялось явное нехорошее предчувствие, которое человек мог сформулировать лишь еще после нескольких десятков действий.
Интуиция помогает тогда, когда рациональный мозг буксует: например, человек принимает решение, связанное с потребительской сферой — интуиция «знает», от чего он обычно бывает счастлив, и подсказывает, что нужно купить. Сегодня потребительский выбор очень большой. Если ассортимент продукта в супермаркете превышает шесть единиц, у человека наступает «паралич» выбора, и, что бы он ни купил, он все равно будет несчастен. По анализу записей с камер видео наблюдения в разных магазинах исследователи сделали вывод, что сложнее всего покупателям выбрать диван. У диванов очень много параметров, и покупают их, как правило, для радости: обычно ведь они стоят в гостиной и на них не спят. Выбор очень сложно сделать еще и потому, что покупка дивана происходит нечасто.
При действительно крупных покупках, которые делаются редко, интуиция обычно ошибается, и этим часто пользуются маркетолог и. В ситуациях принципиальной новизны, то есть таких, на которых дофаминовая система не натренировала мозг, полагаться на интуицию неразумно. Интуиция будет искать знакомые причины для того или иного действия и, скорее всего, вас подведет.
За принятие рациональных, взвешенных решений отвечает участок мозга, называемый префронтальной корой. Лишь у каждого десятого человека префронтальная кора головного мозга развита настолько, что в ситуациях принципиальной новизны она способна заглушить дофаминовую систему и «командовать парадом» при принятии решений. Именно благодаря префронтальной коре человек может в случае ЧП не совершать спонтанных действий, а остановиться на секунду и подумать.
Обе системы — и разума, и интуиции — имеют свои слабые и сильные стороны. Важно понимать, в каких случаях они срабатывают, а в каких делают ошибку. Страх потери, запускаемый механизмом oh-shit-sequence, пересиливает разумные решения. Этот страх управляет потребительским поведением. Например, когда приобретенные активы падают в цене, людям жаль их продавать, потому что только что они были дорогие. Хотя в таком случае решение должно быть продиктовано исключительно рассуждениями о том, что случится с активами в будущем.
Эту нашу особенность иллюстрирует следующий эксперимент. Человеку предлагают выбор: получить 1000 долларов сейчас или 1050 через месяц. Если человек выбирает получить деньги немедленно, с ним начинают торговаться, понемногу увеличивая сумму, которую он может получить через месяц, — до тех пор, пока не становится ясно, ради какого количества денег человек готов подождать. В зависимости от этого можно сделать вывод о том, насколько у него развита префронтальная кора, которая позволяет ему взять себя в руки и принять рациональное решение. Умение человека дожидаться отложенной выгоды чаще всего обусловлено генетически, однако плохо ждут люди, у которых нет будущего (то есть такие, которые живут сегодняшним днем и ничего не могут спланировать), люди с
, а также люди с зависимостью, например алкоголики. В ходе эксперимента выяснилось, что воля живет в том же сегменте мозга, что и оперативная память. Если три раза в неделю человек тренировал оперативную память, например, старался удерживать в уме несколько простых чисел (номера телефонов или автомобилей), делал простые вычисления, то он становился способным ждать отложенной выплаты ради, например, накинутых сверх первоначальной суммы 50 долларов, а не 100, 200, 300.
Мы живем в эпоху третьей эпидемиологической революции — люди больше не умирают массово от войн и эпидемий, и продолжительность жизни в большей степени зависит от выбора, который мы делаем. Например, от выбора курить, не пристегиваться ремнями безопасности, вести опасный образ жизни и не заниматься своим здоровьем или наоборот. Префронтальная кора играет существенную роль в формировании образа жизни: курим ли мы ту самую немедленную сигарету, съедаем ли мы вожделенный десерт или имеем возможность «вспомнить будущее», то есть удерживать в голове сверхцель (допустим, улучшение самочувствия) и передавливать ею интуицию, которая хочет сиюминутной награды.
Если на людей кричать и портить им настроение, они быстро и верно решают простые задачи, на которые они натренированы, — это так называемый «армейский фокус». Например, они не срывают дедлайны. Если в магазине ставить неприятную музыку, то люди не ошибаются в подсчете мелочи на кассе, а если ставить красивую и плавную, то ошибаются. Если же от человека требуется подумать «вширь» и найти нетривиальное решение сложной проблемы, то хорошее решение — вывезти его на тропический остров и там устроить мозговой штурм, во время которого ни одной идее не говорится «нет». Таким образом, в человеке отключается прогнозирование наказания за безумные решения, и со временем ему на ум приходит нетривиальная идея. Это «творческий фокус».
Еще одна вещь, от которой зависит интуиция, — это возраст. Не так давно нейронаука начала изучать мудрость — в некотором роде она переоткрывает то, что знают все психологи и ваши умные мамы, и описывает это в других терминах и параметрах. Владимир Яковлев делает важный проект:
, описывая истории людей за 50, за 60 и за 70, которых «отпускает», и они начинают делать то, что им по-настоящему хочется. Бродский говорил, что вспоминает детство и юность как череду унижений. Молодым людям в юности свойственна злость, она мобилизует и тонизирует, позволяя одержать победу над старшими людьми в простых тестах на внимание и память. Также для молодых очень важно уловить проявления негатива вокруг — разглядеть того самого леопарда в тени деревьев и, что важнее, враждебно настроенного соплеменника, который наверняка стоит выше в социальной иерархии, потому что когда ты подросток, все кругом выше тебя. Есть теория о том, что обезьяну человеком сделал не труд, не долгое сбивание банана палкой, а социальный интеллект, который развился вследствие решения многих когнитивных задач. Например, помириться, обмануть, покрыть самку за спиной у вожака, быстро понять, какая эмоция читается в глазах у оппонента. Есть еще одно популярное исследование, которое доказывает это. Двум группам испытуемых — двадцатилетним и сорокалетним — показывали мелькающие картинки лиц, и нужно было максимально быстро определять их выражение, позитивное или негативное, и нажимать соответствующую кнопку. Реакция юношей в целом была быстрее и правильнее, особенно быстро они определяли лица с негативным выражением. Группа зрелых испытуемых по скорости реакции и по количеству правильных ответов уступила молодым, но в одном из критериев оценки теста она показала превосходство: зрелые участники допустили меньше ошибок при определении лиц с позитивными эмоциями.
Чувство дискомфорта и неуверенности при принятии решений — то состояние, в котором мы можем внезапно осознать ценные и неучтенные аргументы перед тем, как выбор или действие будут сделаны. Мы можем не дать рассудку одержать легкую победу. Чтобы быть неуверенным, нужно спросить себя: что я мог не учесть.
Голос разума необходим в случаях принципиальной новизны: например, когда вы покупаете квартиру или, наоборот, задумали продать активы при внезапном обвале рынка. В такой момент нужно нарисовать таблицу из двух столбцов и записать в них все «за» и все «против», а затем, будучи предельно честным с собой, подумать, какие факторы более весомые, какие — менее. Можно поставить им оценки в баллах. Недавно я разговаривал с тренером моей дочери по верховой езде. Она сказала, что перед ней стоит непростой выбор: продавать или не продавать одну из лошадей, и она уже была готова бросить кубик, который решил бы за нее, — к этому средству она прибегает в крайних случаях. Я спросил, насколько ей тяжело расстаться конкретно с этой лошадью. «Я бы ее не отдала ни за какие деньги!» — воскликнула она. Однако наш тренер неоднократно продавала лошадей. Я попросил вспомнить, сколько в среднем длится чувство утраты после продажи «знакомой» лошади. Выяснилось, что не больше суток. Таким образом, пройдя сложные пункты в таблице, связанные с эмоциями, и «взвесив» их, она могла просчитать выгоду от продажи рационально.
Для соблюдения баланса разума и интуиции важно метамышление. Проще говоря, нужно думать о том, как мы думаем, и о том, что руководит нашими поступками.
1. Как тренировать оперативную память?
В первую очередь, учить иностранные языки. Или с помощью приложений — например, есть приложение для смартфонов «Устный счет», которое сделала команда проекта «Математические этюды». Эти ребята в прошлом году стали лауреатами премии «Просветитель».
2. Как выглядит формула рационального решения, которое необходимо в случае принципиальной новизны ситуации — например, при покупке квартиры?
Самое опасное в ситуациях принципиальной новизны, особенно если она подразумевает серьезные траты, — стойкое ощущение того, что вы знаете, как надо действовать. А если вы, наоборот, задаетесь вопросом о правильности своих намерений, то вы уже в меньшей опасности. Поверьте, очень многие люди даже не подозревают о том, что нужно выписать на бумажку все «за» и «против» перед тем, как взять кредит, например. Так что если вы вспомните о том, что нужно составить табличку, это будет уже шаг в сторону от провала.
Переживаете о том, что пока будете заполнять свой опросник, будете невольно «подсуживать» в пользу того или иного решения, заглушая всплывающие в голове пункты, которые сделают выбор менее очевидным? Вот благодаря этому переживанию и сомнениям вам и удастся обстоятельно заполнить табличку. Как я уже говорил, чувство неуверенности в данном случае работает нам на пользу.
Рекомендую прочитать статьи Борислава Козловского о нейроправе, которые вышли в «Снобе» в 2010 году. В Америке существует совет ученых, который пытается определить, изменится ли ситуация в области права так, как вы сказали. Более того, в Верховном суде уже привлекали экспертов, которые анализировали мозг человека для того, чтобы вынести ему приговор. Был такой случай: молодой человек был приговорен к смертной казни за то, что убил старушку. Он убил ее за три доллара, когда ему было 18 лет — преступников такого возраста еще не казнят. Участок мозга, который отвечает за понимание того, что три доллара — слишком малая сумма, ради которой можно решиться на убийство, окончательно формируется у человека значительно позже 18 лет. Поэтому сейчас в США увеличивают возраст, в котором преступников могут осуждать на смертную казнь. Большинство штатов проголосовало за это, так что перемена, скорее всего, произойдет.
У таких изменений в судебной практике есть один проблемный аспект: поначалу после изменений в системе начнется сумбур и возникнут многочисленные поводы для спекуляций. У права есть древний фундамент — это мораль. И у наказания есть две функции: прагматическая, предполагающая предотвращение преступлений, и моральная, как профилактика общественного самосуда.
Волю натренировать невозможно. Тренировка памяти также внесет довольно скромный вклад в способность отказа от сиюминутных удовольствий. Но есть хорошо знакомая вам ситуация, в которой не нужно оттаскивать себя от своих слабостей, — это ситуация привычки. В книге «Сила привычки» говорится о том, что если грамотно составить программу тренировок, то сила воли необходима только первые 60 дней. Если вам удастся продержаться в течение такого длительного срока без пирожных, то впоследствии вам будет проще не есть их, чем есть. Однако для избавления от более серьезных форм зависимости требуется не 60 дней, а два года.
Наши отношения со сладким устроены точно так же, как с алкоголем или наркотиками: человеку необходимо повышать дозу сладкого, потому что у него вырабатывается толерантность. Вместе с этим в мозге уменьшается количество дофаминовых рецепторов, которые дают сигнал о том, что человек уже получил награду. Ему приходится стремиться к большей награде, в результате чего рецепторов становится еще меньше. Так вот, за два года абстиненции и абсолютного воздержания от сладкого можно добиться того, чтобы этот процесс остановился.
5. Если есть инструменты и приемы, позволяющие переключаться с эмоциональных решений на рациональные, то наверняка существуют и обратные техники, которыми пользуются маркетологи, заставляя нас тратить больше. Какая сторона победит?
Пока ничего умнее мерчандайзинга в магазинах не придумали. Один сотрудник департамента проверки качества продуктов рассказывал, что всякий раз, в какой бы магазин своей сети он ни приехал, его рука сама «находит» брак. На что коллеги из другого департамента ответили: «Это же известное правило мерчандайзинга — класть бракованные продукты на уровень глаз, чтобы вероятность их покупки была больше». Однако знания о подобных играх с потребителями постепенно распространяются, и компании вынуждены отказываться от некоторых стратегий. Например, в сетях фастфуда один из важных инструментов продажи — опция supersize: за небольшую доплату вам значительно увеличивают порцию еды. Выбор в пользу большей порции для человека естественен. Верховный суд США
против компаний, которые таким образом провоцировали ожирение, однако в результате еще нескольких исков и обстоятельного освещения этой проблемы в СМИ компании, таким образом эксплуатирующие животную природу человека, получили дурную славу и приняли решение отказаться от supersize.
Нашим отношения м с калориями я бы хотел посвятить отдельную лекцию. Наш биологический вид очень хорошо приспособлен к голоду: в процессе эволюции вымерли все, кто был плохо к нему приспособлен. Но на лишние калории организм реагирует намного хуже, чем на голод.
Илья Колмановский
Разум является важной ценностью нашей цивилизации еще с античности. Платон говорил, что чувства — это лошади, а разум — возничий; если его не будет, то они разбредутся в разных направлениях. Во всех философиях есть идея необходимой «остановки» чувств; большинство из нас уверены: именно разум способствует принятию идеальных решений. Мы считаем, что та часть мозга, благодаря которой мы успешно складываем два и два и получаем четыре, помогла нам запустить человека в космос и выдрессировать несовершенные чувства.
Представителям нейронауки иерархия разума и чувств видится не такой однозначной, как ее представляют себе философы. Ученые выяснили, что мы знаем гораздо больше, чем нам кажется, и постоянно оперируем огромным массивом информации. И то же сведение о том, что дважды два — четыре, поступает к нам в виде легкого «укола» удовлетворения. Человек не смог бы даже сложить два и два, если бы у него не было ощущения того, что четыре — это верный результат.
И в том случае, когда мы выбираем «душой», и когда нами руководит расчет, наш мозг сталкивается с необходимостью обсчета большого объема информации. Для экономии своих ресурсов он доносит до нас результат работы в форме чувства того, что поступить так-то будет лучше. Хрестоматийный пример того, как работает интуиция, — случай, имевший место во время первой наземной военной операции против Саддама Хусейна в феврале 1991 года. Она началась с действий авиации стран-союзников: самолеты вылетали с авианосцев, бомбили наземные объекты противника и возвращались на палубу. Британский офицер ПВО Майкл Рили на шестой час дежурства в первый день операции увидел на экране радара движущуюся точку, которая со скоростью более 800 км/ч неслась в сторону союзного американского авианосца. В тот момент ему было непонятно, что же он видит на радаре: возвращающийся на палубу союзный бомбардировщик или иракскую ракету «Шелкопряд». В дальнейших многократных расспросах (к счастью, инициированных не сотрудниками прокуратуры, а учеными-медиками) Рили говорил, что сразу почувствовал, что точка на радаре была «нехорошей» и по поводу нее нужно было срочно, примерно в течение 30 секунд, принимать решение. В итоге он дал приказ сбить объект, который он увидел на радаре. Ракеты были выпущены, Рили увидел на радаре, как они полетели в сторону этого объекта. Над заливом раздался взрыв, в его рубку ворвался капитан и спросил, с чего он решил, что снаряды попали не в союзный самолет, а в «Шелкопряд». Спустя некоторое время выяснилось, что точка все же была иракской ракетой. При внимательном анализе записи с радара можно понять, что разница между перемещением самолета и ракеты есть: последние летят гораздо ниже, близ береговой линии много радиопомех, поэтому на экране радара обозначающая ракету точка всплывает дальше от берега, чем точка-самолет, который обычно при отлете попадает на радар быстрее. Для человеческого глаза эта разница не так очевидна, однако, поскольку Рили был человеком натренированным и много времени провел на дежурствах у радара, его мозг дал сигнал в виде ощущения того, что точка на радаре «нехорошая».
Откуда берется интуиция, которая и проявилась у Майкла Рили как то самое «нехорошее чувство»? Можно ли ее натренировать и от чего зависит, будут ли верными подсказки, которые она дает? В основе интуиции лежит взаимодействие мозга с дофамином — гормоном «скорой награды». Когда человек движется в сторону удовлетворения какой-либо примитивной потребности: еды, воды, секс а, укрытия, кокаина, всего того, что мозг воспринимает как награду, увеличивающийся выброс дофамина заставляет наше тело преследовать эту цель, тратить ресурсы, подвергаться опасности и стократно приумножать усилия, когда цель близка и программа удовлетворения потребности почти реализована. Таким образом мозг дрессируется и запоминает алгоритмы действий, с помощью которых человек добивался нужного. В том случае, когда человек не добивается «награды», запускается работа определенной нейронной цепи, которую ученые называют oh-shit-sequence: человек чувствует опасность, тело готовится к бегству, мышцы напрягаются, потому что у представителей дикой природы такой механизм запускается, когда у него появляется возможность быть съеденным.Вот еще один популярный эксперимент, благодаря которому нейробиологам удалось «измерить» интуицию и проследить за тем, как она тренируется. Они выдавали испытуемым по 2 тысячи долларов и выкладывали перед ними на столе четыре стопки карточек, на обратной стороне которых были написаны штрафы и поощрения. Человек вслепую вытягивал карточку и, в зависимости от того, что было на ней написано, получал небольшую сумму или отдавал часть своих денег. Две из четырех колод содержали карточки с разорительными штрафами и более высокими выплатами. Как было подсчитано, требуется в среднем около 50 ходов, чтобы испытуемый перестал тянуть руку к «опасным» колодам, и еще 30, чтобы он смог объяснить, почему он берет карточки не из всех колод. Но уже на десятой карточке, когда рука участника эксперимента тянулась к «опасной» колоде, у него менялась электропроводимость кожи — таким образом, интуиция «понимала» закономерность гораздо раньше, затем появлялось явное нехорошее предчувствие, которое человек мог сформулировать лишь еще после нескольких десятков действий.
Когда интуиция не помощникИнтуиция помогает тогда, когда рациональный мозг буксует: например, человек принимает решение, связанное с потребительской сферой — интуиция «знает», от чего он обычно бывает счастлив, и подсказывает, что нужно купить. Сегодня потребительский выбор очень большой. Если ассортимент продукта в супермаркете превышает шесть единиц, у человека наступает «паралич» выбора, и, что бы он ни купил, он все равно будет несчастен. По анализу записей с камер видео наблюдения в разных магазинах исследователи сделали вывод, что сложнее всего покупателям выбрать диван. У диванов очень много параметров, и покупают их, как правило, для радости: обычно ведь они стоят в гостиной и на них не спят. Выбор очень сложно сделать еще и потому, что покупка дивана происходит нечасто.
При действительно крупных покупках, которые делаются редко, интуиция обычно ошибается, и этим часто пользуются маркетолог и. В ситуациях принципиальной новизны, то есть таких, на которых дофаминовая система не натренировала мозг, полагаться на интуицию неразумно. Интуиция будет искать знакомые причины для того или иного действия и, скорее всего, вас подведет.
За принятие рациональных, взвешенных решений отвечает участок мозга, называемый префронтальной корой. Лишь у каждого десятого человека префронтальная кора головного мозга развита настолько, что в ситуациях принципиальной новизны она способна заглушить дофаминовую систему и «командовать парадом» при принятии решений. Именно благодаря префронтальной коре человек может в случае ЧП не совершать спонтанных действий, а остановиться на секунду и подумать.
Обе системы — и разума, и интуиции — имеют свои слабые и сильные стороны. Важно понимать, в каких случаях они срабатывают, а в каких делают ошибку. Страх потери, запускаемый механизмом oh-shit-sequence, пересиливает разумные решения. Этот страх управляет потребительским поведением. Например, когда приобретенные активы падают в цене, людям жаль их продавать, потому что только что они были дорогие. Хотя в таком случае решение должно быть продиктовано исключительно рассуждениями о том, что случится с активами в будущем.
Не меньше зла может принести предвкушение легких и быстрых приобретений — это ощущение тоже пестуется дофаминовой системой. Сиюминутная награда представляется ценнее отсроченных выигрышей, поэтому мы зачастую не можем совсем немного подождать, даже когда ожидание очевидно оправдывает себя.Эту нашу особенность иллюстрирует следующий эксперимент. Человеку предлагают выбор: получить 1000 долларов сейчас или 1050 через месяц. Если человек выбирает получить деньги немедленно, с ним начинают торговаться, понемногу увеличивая сумму, которую он может получить через месяц, — до тех пор, пока не становится ясно, ради какого количества денег человек готов подождать. В зависимости от этого можно сделать вывод о том, насколько у него развита префронтальная кора, которая позволяет ему взять себя в руки и принять рациональное решение. Умение человека дожидаться отложенной выгоды чаще всего обусловлено генетически, однако плохо ждут люди, у которых нет будущего (то есть такие, которые живут сегодняшним днем и ничего не могут спланировать), люди с
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Мы живем в эпоху третьей эпидемиологической революции — люди больше не умирают массово от войн и эпидемий, и продолжительность жизни в большей степени зависит от выбора, который мы делаем. Например, от выбора курить, не пристегиваться ремнями безопасности, вести опасный образ жизни и не заниматься своим здоровьем или наоборот. Префронтальная кора играет существенную роль в формировании образа жизни: курим ли мы ту самую немедленную сигарету, съедаем ли мы вожделенный десерт или имеем возможность «вспомнить будущее», то есть удерживать в голове сверхцель (допустим, улучшение самочувствия) и передавливать ею интуицию, которая хочет сиюминутной награды.
О зависимости интуиции от возраста и настроенияЕсли на людей кричать и портить им настроение, они быстро и верно решают простые задачи, на которые они натренированы, — это так называемый «армейский фокус». Например, они не срывают дедлайны. Если в магазине ставить неприятную музыку, то люди не ошибаются в подсчете мелочи на кассе, а если ставить красивую и плавную, то ошибаются. Если же от человека требуется подумать «вширь» и найти нетривиальное решение сложной проблемы, то хорошее решение — вывезти его на тропический остров и там устроить мозговой штурм, во время которого ни одной идее не говорится «нет». Таким образом, в человеке отключается прогнозирование наказания за безумные решения, и со временем ему на ум приходит нетривиальная идея. Это «творческий фокус».
Еще одна вещь, от которой зависит интуиция, — это возраст. Не так давно нейронаука начала изучать мудрость — в некотором роде она переоткрывает то, что знают все психологи и ваши умные мамы, и описывает это в других терминах и параметрах. Владимир Яковлев делает важный проект:
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Результат этого исследования свидетельствует о том, что зрелые люди пребывают в лучшем настроении, больше получают знаков о чем-то хорошем из окружающей среды и лучше решают нетривиальные задачи, находясь в «творческом фокусе». Поэтому разумные руководители компаний знают, что лучше иметь в коллективе нескольких зрелых и опытных людей, а не только хватких двадцатилетних менеджеров. Умение видеть вокруг себя положительные явления можно натренировать — например, с помощью приложения Happier, которое каждые три часа спрашивает, что с вами случилось хорошего. Сначала совершенно ничего невозможно вспомнить, но, привыкнув регулярно об этом думать, вы начнете замечать хорошее. Вполне возможно, что таким образом получится и мудрее стать.
Что нужно запомнить, чтобы понимать, в каком случае лучше полагаться на интуицию, а в каких — на разумЧувство дискомфорта и неуверенности при принятии решений — то состояние, в котором мы можем внезапно осознать ценные и неучтенные аргументы перед тем, как выбор или действие будут сделаны. Мы можем не дать рассудку одержать легкую победу. Чтобы быть неуверенным, нужно спросить себя: что я мог не учесть.
Голос разума необходим в случаях принципиальной новизны: например, когда вы покупаете квартиру или, наоборот, задумали продать активы при внезапном обвале рынка. В такой момент нужно нарисовать таблицу из двух столбцов и записать в них все «за» и все «против», а затем, будучи предельно честным с собой, подумать, какие факторы более весомые, какие — менее. Можно поставить им оценки в баллах. Недавно я разговаривал с тренером моей дочери по верховой езде. Она сказала, что перед ней стоит непростой выбор: продавать или не продавать одну из лошадей, и она уже была готова бросить кубик, который решил бы за нее, — к этому средству она прибегает в крайних случаях. Я спросил, насколько ей тяжело расстаться конкретно с этой лошадью. «Я бы ее не отдала ни за какие деньги!» — воскликнула она. Однако наш тренер неоднократно продавала лошадей. Я попросил вспомнить, сколько в среднем длится чувство утраты после продажи «знакомой» лошади. Выяснилось, что не больше суток. Таким образом, пройдя сложные пункты в таблице, связанные с эмоциями, и «взвесив» их, она могла просчитать выгоду от продажи рационально.
Для соблюдения баланса разума и интуиции важно метамышление. Проще говоря, нужно думать о том, как мы думаем, и о том, что руководит нашими поступками.
Пять вопросов Илье Колмановскому1. Как тренировать оперативную память?
В первую очередь, учить иностранные языки. Или с помощью приложений — например, есть приложение для смартфонов «Устный счет», которое сделала команда проекта «Математические этюды». Эти ребята в прошлом году стали лауреатами премии «Просветитель».
2. Как выглядит формула рационального решения, которое необходимо в случае принципиальной новизны ситуации — например, при покупке квартиры?
Самое опасное в ситуациях принципиальной новизны, особенно если она подразумевает серьезные траты, — стойкое ощущение того, что вы знаете, как надо действовать. А если вы, наоборот, задаетесь вопросом о правильности своих намерений, то вы уже в меньшей опасности. Поверьте, очень многие люди даже не подозревают о том, что нужно выписать на бумажку все «за» и «против» перед тем, как взять кредит, например. Так что если вы вспомните о том, что нужно составить табличку, это будет уже шаг в сторону от провала.
Переживаете о том, что пока будете заполнять свой опросник, будете невольно «подсуживать» в пользу того или иного решения, заглушая всплывающие в голове пункты, которые сделают выбор менее очевидным? Вот благодаря этому переживанию и сомнениям вам и удастся обстоятельно заполнить табличку. Как я уже говорил, чувство неуверенности в данном случае работает нам на пользу.
3. Если наш мозг сначала принимает решения, и лишь через некоторые мгновения мы их осознаем, и если на принятие решений влияют гормоны и наш жизненный опыт, то нет принципиальной разницы между человеком, который выстрелил в женщину из-за того, что у него опухоль мозга, или потому что ему просто стало любопытно, что будет, если он выстрелит. Принимая это во внимание, не считаете ли вы, что наша судебно-правовая система несколько некорректна с точки зрения науки и что в таком случае психоаналитики и психологи должны играть ключевую роль в принятии судебных решений?Рекомендую прочитать статьи Борислава Козловского о нейроправе, которые вышли в «Снобе» в 2010 году. В Америке существует совет ученых, который пытается определить, изменится ли ситуация в области права так, как вы сказали. Более того, в Верховном суде уже привлекали экспертов, которые анализировали мозг человека для того, чтобы вынести ему приговор. Был такой случай: молодой человек был приговорен к смертной казни за то, что убил старушку. Он убил ее за три доллара, когда ему было 18 лет — преступников такого возраста еще не казнят. Участок мозга, который отвечает за понимание того, что три доллара — слишком малая сумма, ради которой можно решиться на убийство, окончательно формируется у человека значительно позже 18 лет. Поэтому сейчас в США увеличивают возраст, в котором преступников могут осуждать на смертную казнь. Большинство штатов проголосовало за это, так что перемена, скорее всего, произойдет.
У таких изменений в судебной практике есть один проблемный аспект: поначалу после изменений в системе начнется сумбур и возникнут многочисленные поводы для спекуляций. У права есть древний фундамент — это мораль. И у наказания есть две функции: прагматическая, предполагающая предотвращение преступлений, и моральная, как профилактика общественного самосуда.
4. Какие еще есть способы усиления своей воли, кроме тренировки оперативной памяти? Например, как сделать так, чтобы мозг не «забыл» о том, что нужно пойти в спортзал, из-за сиюминутного желания сладкого?Волю натренировать невозможно. Тренировка памяти также внесет довольно скромный вклад в способность отказа от сиюминутных удовольствий. Но есть хорошо знакомая вам ситуация, в которой не нужно оттаскивать себя от своих слабостей, — это ситуация привычки. В книге «Сила привычки» говорится о том, что если грамотно составить программу тренировок, то сила воли необходима только первые 60 дней. Если вам удастся продержаться в течение такого длительного срока без пирожных, то впоследствии вам будет проще не есть их, чем есть. Однако для избавления от более серьезных форм зависимости требуется не 60 дней, а два года.
Наши отношения со сладким устроены точно так же, как с алкоголем или наркотиками: человеку необходимо повышать дозу сладкого, потому что у него вырабатывается толерантность. Вместе с этим в мозге уменьшается количество дофаминовых рецепторов, которые дают сигнал о том, что человек уже получил награду. Ему приходится стремиться к большей награде, в результате чего рецепторов становится еще меньше. Так вот, за два года абстиненции и абсолютного воздержания от сладкого можно добиться того, чтобы этот процесс остановился.
5. Если есть инструменты и приемы, позволяющие переключаться с эмоциональных решений на рациональные, то наверняка существуют и обратные техники, которыми пользуются маркетологи, заставляя нас тратить больше. Какая сторона победит?
Пока ничего умнее мерчандайзинга в магазинах не придумали. Один сотрудник департамента проверки качества продуктов рассказывал, что всякий раз, в какой бы магазин своей сети он ни приехал, его рука сама «находит» брак. На что коллеги из другого департамента ответили: «Это же известное правило мерчандайзинга — класть бракованные продукты на уровень глаз, чтобы вероятность их покупки была больше». Однако знания о подобных играх с потребителями постепенно распространяются, и компании вынуждены отказываться от некоторых стратегий. Например, в сетях фастфуда один из важных инструментов продажи — опция supersize: за небольшую доплату вам значительно увеличивают порцию еды. Выбор в пользу большей порции для человека естественен. Верховный суд США
У вас нет прав на просмотр ссылок, пожалуйста: Вход или Регистрация
Нашим отношения м с калориями я бы хотел посвятить отдельную лекцию. Наш биологический вид очень хорошо приспособлен к голоду: в процессе эволюции вымерли все, кто был плохо к нему приспособлен. Но на лишние калории организм реагирует намного хуже, чем на голод.
Илья Колмановский
Последнее редактирование:
